Мальчик быстро поцеловал меня в щеку и затем импульсивно обхватил за шею и стиснул ее своими крошечными ручками. Я тоже обнял его и прижал к сердцу.
Целую неделю мы изображали туристов на отдыхе. Мы побывали во всех приморских городишках Гоа, от Чапоры до Кейп Рамы. Две ночи мы провели на пляже в Колве, настоящем чуде из «белого золота». Мы посетили все церкви в Старом Гоа. В день смерти святого Франциска Ксавьера мы смешались с необозримыми толпами вопящих ликующих пилигримов. Улицы были переполнены людьми в лучшей выходной одежде. Лотошники и прочие торговцы съехались сюда со всего штата. Процессии слепых, хромых и увечных людей тянулись к базилике святого Ксавьера, надеясь на чудо. Ксавьер был испанским монахом, одним из семи сподвижников Игнатия Лойолы, основавшего орден иезуитов. Он умер в 1552 году, когда ему было всего сорок шесть лет, но успел с блеском обратить в свою веру такое количество народа в Индии и на побережье Тихого океана, называемом ныне Дальним Востоком, что легенды о его подвигах ходят до сих пор. После нескольких перезахоронений он в начале семнадцатого века нашел наконец пристанище в базилике Бом-Иисуса в Старом Гоа, где и покоится до сих пор. При этом его неоднократно эксгумированное тело сохранилось самым удивительным — некоторые скажут, чудесным — образом и раз в десять лет выставляется на всеобщее обозрение. Такое впечатление, что распад его не берет, однако в течение столетий тело не раз подвергалось членовредительству и кое-каким ампутациям. В шестнадцатом веке женщина в Португалии откусила большой палец ноги с целью сохранить его как амулет, приносящий счастье. Отдельные части правой руки, как и куски кишечника, были посланы в качестве святых мощей в различные религиозные центры. Мы с Карлой для смеха предлагали смотрителям базилики неслыханную сумму за право тоже отщипнуть кусочек святой плоти, но получили категорический отказ.
— У Джита есть доступ ко всем телеграфным линиям. По одной из них пришло сообщение о новом духовном лидере по имени Халед Ансари, который пришел пешком из Афганистана, собрав по пути толпы своих последователей. Я попросила Джита проверить сообщение, его люди послали запрос с описанием внешности Халеда, и все совпадает.
— Сюрприз — это я, братишка, — улыбнулся он. — Ты должен был встретиться со мной. Но ты ушел куда-то. Все ждали тебя, но ты так и не вернулся, так что я пошел искать тебя. А теперь это уже не сюрприз даже, а прямо испуг.
— Ослы… для такой работы. Я вырос в горах. Я знаю горы.
Кадербхай, безусловно, старался произвести на нас впечатление своими хитроумными высказываниями, расширявшими границы здравого смысла, как и художественным совершенством их оформления. Его определения — «страдание — это счастье с обратным знаком» — были острыми и цепкими и впивались в память, как рыболовные крючки. Но истинное понимание страдания, которое испытываешь в жизни пересохшим испуганным ртом, крылась не в умствованиях Кадербхая. Истину высказал палестинец Халед Ансари, и я был с ним согласен. Он лучше всех выразил простыми безыскусными словами то, что знают все заключенные, да и вообще все люди, прожившие достаточно долго: страдание всегда связано с потерей. В молодости мы думаем, что страдание нам причиняют другие, но с возрастом, когда те или иные стальные двери захлопываются за нами, мы понимаем, что настоящее страдание — сознавать, что ты безвозвратно потерял что-то.