— Закручивай сам, как хочешь, — рассмеялся Дидье, — но ты тоже подцепил любовную горячку и в глубине души понимаешь, что мы должны помочь Викраму.
Кадер внимательно смотрел на меня, по-прежнему держа свою руку на моей. «Так, надо быть начеку, — подумал я. — Меня втягивают в один из философских диспутов, которыми он прославился. Это испытание, и не из легких, тут масса подводных камней».
— Ну что ты волнуешься, все будет в порядке, — успокаивал его Дидье, вытирая надушенным платком взмокший от волнения лоб и посматривая, не идет ли поезд. — Все пройдет нормально. Ты должен верить в победу.
Это, положим, было не совсем так. Я знал, что вид у меня усталый, обеспокоенный и виноватый.
И разумеется, в ту же секунду высокие зеленые колосья рядом с нами раздвинулись, и из них высунулись четыре смуглых юных физиономии. Юнцы таращились на нас в изумлении, к которому примешивались испуг и презрение, а также несомненный восторг.
— Создаёт себе удачу, — закончил я за него. — Ну что ж, скажи ему, что я оценил по достоинству его слова.