Возвышающиеся над побоищем Ринсвинд и Двацветок посмотрели друг на друга.
Ринсвинд снова вздохнул. Здорово рассуждать о чистой логике, о вселенной, которая управляется разумными законами, и гармонии чисел, но простой и непреложный факт заключался в том, что Диск перемещался в пространстве на спине гигантской черепахи, и что у местных богов была дурная привычка ходить по домам атеистов и бить стекла.
– Добрый день тебе, господин… – начал было Хью, но запнулся.
Уж лучше смотреть на землю, чем на это. Он быстро отвел глаза и обнаружил, что землю сквозь дракона уже не видно. Они скользили по широкой дуге в сторону Червберга, и дракон становился все более осязаемым, как будто его тело заполнялось золотистым туманом. К тому времени, как дико раскачивающийся в небе Червберг оказался прямо перед ними, дракон стал таким же твердым и непроницаемым, как скала.
Этот Ринсвинд сильно отличался от того волшебника, который месяцев шесть назад спасался бегством из пылающего Анк-Морпорка. На теле его появилось больше шрамов, а за плечами осталось больше путешествий. Он побывал в Пупземелье, открыл для себя любопытные обычаи многих колоритных народов – неизменно приобретая в процессе все новые шрамы – и даже в течение нескольких незабываемых дней плыл по легендарному Безводному океану, который располагался в самом сердце невероятно засушливой пустыни по имени Великий Неф. В намного более холодном и мокром море он видел плавающие горы льда. Он катался верхом на воображаемом драконе. Он чуть было не произнес самое могущественное заклинание на Диске. Он…
Ринсвинд слегка расслабился, хотя скрипичная струна по сравнению с ним была все равно что миска студня.