Три суровых воина вошли и оторопели. Я невинно покачала обнаженной ножкой. Воины разом посмотрели мне в глаза. Не знаю, почему, они все время чего-то ждали, но не получали от меня никаких объяснений и заводились от этого еще сильнее, практически пожирая меня глазами. Правильно — трогать-то меня нельзя, папандр убьет.
Отец стоял и продолжал пристально смотреть на меня. Очень пристально. Я же сжала край парео, чтобы до срока не показать все достоинства моего наряда. Хассар Айгора склонил голову, сделал шаг ко мне — я отшатнулась в то же мгновение, и папандр засек мой страх. Плохо.
— Я сохраняла имя, гражданство и получала… — мама вновь запнулась.
— Ты очень красивая, когда не используешь краску для губ и ресниц, — неожиданно произнес отец.
— Ясно, — прошипела я, подскочила и рванула по крыше.
Так как остановилась я в проходе, а окружали меня суровые воины, народ проходить не решался и образовались две невероятно терпеливые толпы — даже не возражал никто, что поразительно. Но мне стало неудобно, и, мысленно прокляв груды умного мяса, я пошла завтракать.