И, значит, он не имеет права уходить. Во всяком случае, не сейчас.
И только у чёрного обелиска корчился на земле, скрёб красную скалу каблуками, раскорячив руки и ноги, один-единственный салладорец, оставленный в живых скамарскими стрелками.
– Верно, – кивнул враг. – Это тело… Ты любила не настоящего Аветуса… его тогда уже не было в живых. Не веришь?.. Что ж, наверное, ты права. Приступим. На прежних условиях. Для меня они не изменились. Ты – как знаешь.
К счастью, на пергаменте имелась и карта, тоже весьма тщательно вычерченная, тончайшим лёгким штрихом, густой тёмно-синей ореховой тушью. Пески, гряды полускрытых под дюнами старых скал, русла давно пересохших ручьёв. Тщательно обозначены колодцы, заставы, тайные мосты над «гуляй-песком», удобные места для ночлега…
Тем не менее двух лошадей для Фесса скамары оставить не забыли.
Далеко ведёт дорожка, да только всё равно кончится когда-нибудь. Далеко раскидываются концы великой сети, протянувшейся от мира и до мира, – да только в любой, самой крепкой сети небольшая колючая рыбка-шипояд найдёт лазейку. И сумеет, пусть даже и выхваченная из воды, всадить ядовитую иглу спинного плавника в руку неосторожного рыбака, так что не помогут даже и крепкие кожаные рукавицы.