– Это здесь, почтенная госпожа Клара. – Мегана поднялась с колен. – Его выбросило именно сюда. Если не ошибаюсь, полуживого, едва способного двигаться. Он не смог бы уйти сам. Ему помогли. Я чувствую следы чужой магии, но… не более.
Фессу пришлось признать, что нет, не видел. Слышать – слышал, но самому видеть не приходилось.
Сухие порошки в стеклянных пузырьках с плотно притёртыми пробками, вытяжки из трав, кореньев, костей и потрохов некоторых редких тварей, мелко перемолотые минералы, прошедшие не одно алхимическое горнило; в плоской коробке, в отдельных гнёздах – то, что нельзя измельчить, раскрошить или перетереть, что нужно целым. Глаз птицы из-за Восточной Стены, в котором до сих пор не угасла жизнь; трёхпалая лапка летучей мыши, по-прежнему поскрипывающая коготками по плотной синей коже; и прочие, столь же милые мелкие штучки, способные отправить в дружный обморок не менее двух дюжин молоденьких фрейлин разом.
Он промчался над своей звездой. Гептаграмма уже напиталась, набрякла силой, зелёное пламя плясало в торопливо набросанных контурах, конечно, балансировка и прицел оставляли желать лучшего, но что поделать – не всегда удаётся рисовать идеальные магические фигуры на одном только вдохновении. Сейчас некромант не отказался бы ни от угольника, ни от тяжёлого бронзового транспортира, украшенного всевозможными винтами, подвижными линейками и прочими ухищрениями здешней геометрии.
Дрожащие эльфийки робко сгрудились за спиной некроманта. Так уже было. Фесс шёл грудью на строй арбалетчиков, но тогда рядом с ним шли друзья, а теперь – теперь он один.
Дом поселкового головы, как и положено, стоял в самой середине деревни. Большой красивый дом, низкий, весь укрытый сухими стеблями плюща, невысокий заборчик, каждая штакетина покрыта резьбой, от калитки к крыльцу ведёт расчищенная дорожка, выложенная белым плитняком. Денежки здесь, судя по всему, водились, и немалые. Во всяком случае, на каменное крыльцо их хватило.