Руки Этлау оставались презрительно неподвижны, скрещены на груди. Инквизитор, похоже, не сомневался в успехе.
Как бы то ни было, Фесс вошёл в город. И на первый взгляд город этого совершенно не заметил. Хотя засомневаться имел все основания – не родился ещё такой маг, что, пройдя Ордос, будет прятать от людских глаз свой посох, свою гордость и своё достоинство. На Фесса косились, чтобы не сказать – таращились.
– Добрая ль была охота, Север? – пробасил кто-то из башенки. Над бойницей появился полукруглый шлем, украшенный столь любимыми среди гномов рогами (что, правда, дало людям массу поводов для достаточно плоских насмешек), следом за шлемом – рыжая борода и сам её владелец, гном со здоровенным арбалетом, чуть ли не выше себя ростом. – Вижу, вижу, что добрая. Кого это ты словил?
– А, вот оно в чём дело… – протянула она, глядя на Фесса ещё пристальнее. – Признаюсь, не почувствовала, не поняла… пока ты не сказал. Извини, я на секунду. – Она скрылась за тяжёлой кожаной занавесью, делившей мастерскую-лабораторию надвое, и тотчас вернулась. Некромант не удивился, увидев у неё в руках большой каменный шар – из чистейшего горного хрусталя, на подставке чёрного дерева, изображавшей…
Главарь с хохотом метнул нож-лепесток – раненая лошадь с ржанием встала на дыбы, стражник неловко плюхнулся на песок. Кто-то из разбойников, словно в насмешку, швырнул рядом с ним пригоршню мелких монет.
Она не сомневалась, что Архимаг отправил её на верную смерть.