Началось! Мгновенно взмокнув, я поволок телефон в комнату, на ходу лихорадочно перебирая в уме варианты ответов. Версия, что кто-то перепутал телефон, не принимается.
Прерывисто, не заботясь о шуме, втянул в себя жаркий, наполненный пересохшим столярным клеем воздух, и, когда круги перед глазами улеглись, опять приладился к скважине, в глубине души надеясь, что самое страшное уже увидено.
Одевшись и натянув перчатки, опять выхожу из дома. Доехал на троллейбусе до Владимирской и кинул письма в первый попавшийся почтовый ящик на улице Достоевского.
Чувствуя, что тост затягивается, окинул взглядом стол. Он был обильным, но простым. Обязательный оливье в самой большой в доме посудине, салат «мимоза», винегред с сочной квашенной капустой, печёночный торт с выглядывающей между блинами рубленной зеленью с рынка, сыр, скумбрия горячего копчения и бутерброды с одуряюще вкусно пахнущей варёной колбасой. Много всяких засолок, маринованных овощей и грибов. Чувствуется, что к сезонным заготовкам здесь подходят основательно.
Да, так и засыпались советские разведчики… Нелёгкий хлеб… На экране всё красиво, а в реальности — рубашку можно выжимать. И ведь ничего не делал, считай, прогулялся по парку. Чёртово собрание и сбой в метро… Идиот…
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — четко откозырял он.