— Сейчас нас хватятся, — нехотя спрогнозировал я, — и кто-то рыжий получит полотенцем по заднице. И хорошо, если полотенцем.
— Что, — недоверчиво хмыкает Володя, — вот прямо так бы всё бросил и взялся?
— Угу, так… — пристукнула молоточком по подбородку, затем решительно встала, повернулась ко мне лицом и дружелюбно приказала, — садись, ногу на ногу закинь.
— Вот, — Паштет предано протянул изрядно помятый дневник.
Надо постараться, что б до «Питера» дело не дошло. И до всего остального, с этим связанным, тоже. Хотя в последние дни стал подозревать, что задача может оказаться сложнее, чем предполагал. Колесо истории скользит по очень глубокой колее, вырулить из неё будет ох как непросто. Порой даже кажется, что это и не колея вовсе, а русло реки в узком ущелье, — поди, перенаправь воду через отвесные скалы по бокам.
— Да, я тогда была ребёнком, такие вещи не отслеживала. Но у ханьцев не принято выпускать молочное имя из семьи… Это внутренний запрет примерно такого уровня, как не заниматься сексом прилюдно.