Анизокорию проверяет. Мда, а у неё глаза синие-синие, в обрамлении чёрных ресниц… И ямочка на левой щеке, когда улыбается.
Мама тем временем поставила на огонь большую сковороду и бросила на неё добрый кусок сливочного масла, грамм так на сто. Поверх мягко легла сероватая гора крупнокалиберных макарон. Божечки мой… Где ты, здоровое питание, в каких далях?
«Хорошо, что спор идёт без осатанелости. Обычно дискуссия на эту тему у нас на третьей фразе срывается в „сам дурак“», — думаю, выцарапывая подстаканник из-под полки, — «не переболело ещё…»
— Пошли, перекусим, угощаю. Заодно перетрём, как дальше контачить будем.
— Ну… чушь, не чушь, но верили… Мой дед, несмотря на сопротивление семьи, женился на белой женщине по большой любви. Шла Великая Депрессия, он был состоятельный мужчина, а она — бедная секретарша… Успела родить мою маму, через год дядю, и умерла от горячки. Потом дедушка Сю женился ещё раз, уже на китаянке, но это был уже деловой брак с дочерью партнера. В итоге — мама была у него любым ребёнком, а я — любимой внучкой, особенно после того, как папу сбили в Корее. Дедушка меня всячески баловал, оплатил хорошую школу и университет, сам учил каллиграфии. В итоге я могу пользоваться примерно тремя тысячью иероглифов.
— Ну почему!? — патетически воскликнул Андропов, всплескивая руками, — Боже, ну почему, за что!? У всех, ну, буквально, у всех, доверенное лицо — серьёзный, солидный, вменяемый человек, а у меня… — и он процедил чуть ли не по слогам, артистично изобразив омерзение, — а у меня — Иванов!