– Не знаю. Мне он не говорит – требует инквизитора. Стоит у стенки, смотрит в пол, и всё.
– Женская проницательность, – вновь одарив улыбкой свою неожиданную свидетельницу, отметил Курт, и та горделиво распрямилась, ответив на хмурый взгляд своего ухаживателя очередным пренебрежительным фырканьем. – Так значит, сидела она тут, выбирала… А потом подсела к Финку?
– Дай минуту, – вновь закрыв глаза, откликнулся тот, переводя дыхание. – Одну минуту.
– Да вот подумалось мне сегодня с утра – а не заскочить ли вечерком в «Кревинкель».
– Итак, я жду объяснений. Что за человек сидит в камере Друденхауса?
– Agimus Tibi gratias, omnipotens Deus, – прошептал отец Юрген с облегченным вздохом, осенив себя крестом неторопливо и тщательно, словно мальчишка на первом в своей жизни причастии. – Consummatum est… Но, как я вижу, далось вам это нелегко.