— Семьдесят градусов! — гордо заявляет старик. — О де ви, живая вода!
— Она не преступница, — говорит мне Девятьсот Шестой.
— Что ты такое говоришь? — Она мигом скуксилась. — Ты не можешь… Они заставляют тебя, да? Заставляют? Бернар! Мы с папой тебя обожаем… Мы… Папа тебя обязательно дождется, и…
Падаю в лифте. А сам все стараюсь высчитать: пятнадцать лет плюс одиннадцать. Двадцать шесть. Столько лет прошло с исчезновения первой жены сенатора Шрейера. И столько же — со дня, когда меня доставили в интернат. Получается?
— Ты нас всех подставляешь, гнида! — кричат ему шепотом. — Хватит о родителях вообще!
Я и не знал, что Тридцать Восьмой — их наложник.