Я гляжу на алые знамена над многомиллионной толпой. Этот конец — начало Рокаморы.
— Это моя жена! Это Бимби! — Он вырывается. — Она рожает!
— Девчонку? Да, конечно. Иначе ваша версия событий может оказаться под вопросом.
— Ничего интересного. Попытался откачать утопленника.
Отнимаю ее от своей груди и протягиваю Богородице.
Не вспоминаю ли я тогда о Радже, о Девендре, о Соне, о Фалаке, о Марго, о Джеймсе? Нет. Вспоминаю зато, как выколупывали из пластмассовой броньки полицейских, которые притащились сюда за этим лощеным панамским кретином. Как мне не поверила Аннели. Как показывали по всем каналам синих вспухших висельников из звена Педро. Как Фаланга — мы все — проглотила это тогда. Как она ушла к лживому пуделю, любителю телекамер.