— Бред какой… — Он качает головой, почему-то улыбается. И я улыбаюсь тоже.
Возвращаюсь с чаем и с двумя дымящимися свертками. Второй этаж над харчевней — занюханный секс-мотель, чудовищно дорогой, но с номерами на двоих; хорошо, в этой адовой сутолоке хотя бы любовью можно ширнуться без свидетелей.
— Пятеро заложников, двое детей, у Рокаморы бомба, принято, — гундосит комм.
— А я бы тебе… — Он дальше бурчит что-то невнятное, предположительно в грубую казарменную рифму; я великодушно не уточняю, что он там плетет.
Он еще молчит и демонстративно скрежещет зубами, но я-то понимаю — это для маскировки, чтобы не было слышно тихого хруста, с которым я переломил ему хребтину.
Я и сам весь вибрирую. Чувствую, как волоски привстают у меня на шее. Я хочу спрятаться от старшего, деть себя хоть куда-нибудь, но не могу.