— Девятьсот Шестой не вернется. Он умер. Я труп видел.
Бьюсь головой о крышу, о крышку — на! на! на! — и теряю сознание, добиваюсь того, чего хотел. Потом через забытье прорастает сон, и сон мой о воде. Я в сортире накануне побега, я пью, пью, пью из-под крана что-то горячее. Темно ведь — так что мне ничего не видно. Может, это моча, может, кровь, а может, зеленый чай.
— Вызови полицию вообще! — Громко шепчет ей подруга — одна грудь обнажена, сосок проколот.
— Чтобы я был всегда виноват. Что бы ни делал, всегда был виноват.
— С ней все отлично, спасибо. Она сейчас выглядит так же, как в тот день, когда меня у нее забрали. Ни на минуту не постарела. Моложе меня.
— Пусть, — отзываюсь я; кто-то другой за меня решает.