— Он умер? Он умер, да?! — У его подружки истерика. — Он умер, Клаудио! Он умер!
— Я знаю. Я пытался ее подстроить, подладить под Анну. Стрижка… Одежда… Квартиру нам снял. Как будто я живу с ней то, что не прожил с Анной. Как будто я тогда не сбежал от нее, от твоей матери. Как будто не было этих тридцати лет.
— Хотя ваших-то в Барселоне даже не ранили никого, не то что наших, — напоминает мне на ухо тот, что заламывает мне руки. — Ваши-то со спящими сражались.
Я подхожу к Эллен Шрейер, навязываю ей себя.
— Давно пора было повидаться. Последний раз скомканно как-то получилось, а? А нам ведь поговорить нужно.
Мне дают антисептик, чтобы мои раны не гноились, пластыри, чтобы я их больше не видел, и обезболивающее, чтобы я о них не вспоминал. И я о них больше не вспоминаю.