До того как немецкая пехота смешалась с нашими стрелками в рукопашной, я отдал приказ о прекращении огня.
— Вижу, — ответил я коротко, пристально рассматривая приближающееся поле нашей деятельности…
Сразу же в нос ударил приятный аромат свежеиспеченного хлеба. Бегали женщины, работая у печи и длинных столов с тестом.
«Эти» что повылазили, были танкистами, из-за пекла они пытались охладить тела после раскаленных утроб боевых машин. Пехота хоть и выглядывала, но сидела в грузовиках. У них не было такой раздробленности и раздолбайства как у танкистов.
Пропустив встречную колонну из трех машин, старшина успел выехать, автобус, остановившись на опушке, последний раз взвыл на высоких оборотах, потом заглох. Из открывшейся двери вышли не только командир дивизиона, начштаба и комиссар, но и еще какой-то подполковник-артиллерист с орденом Красной Звезды на груди.
— Ну… я думал… может вместе будем прорываться?.. — немного скованно спросил он, тоскливо проводив приказ взглядом.