— Гляньте-ка! — кричит она, указывая на меня пальцем. — Вот и вторая!
И она была, безусловно, права. Доктор не знал, из какой книги она почерпнула всю эту премудрость, но в том, что она подошла к решению проблемы во всеоружии, сомневаться не приходилось. Слушая ее пронзительный голосок, он не переставал удивляться, ибо в этом голосе, при всем его типично женском тембре, явственно ощущались мужская властность и сила. Она умела четко формулировать свои мысли. У нее была занятная манера высказывать собственное мнение таким же авторитетным тоном, каким она перед тем излагала теорию какого-нибудь научного светила, ссылалась на него в порядке аргументации. А делая паузу в конце очередного пассажа, чтобы глотнуть воздуха, она бросала на доктора быстрый взгляд — в первый раз его смутивший, а потом начавший забавлять, — которым либо позволяла ему вставить слово, либо давала понять, что она еще не закончила.
Похоронная церемония завершилась. Наконец-то я могу поплакать.
Я, должно быть, выглядела сильно потрясенной. И наверняка была очень бледна. Он опустился на колени рядом со мной и взял меня за руку.
— Да, — сказала она, но я уловила колебание в ее голосе, хотя оно длилось лишь малую долю секунды.
— Мисс Ли, — произнесла она медленно и раздельно, — у меня были веские причины для того, чтобы скрывать свое прошлое за дымовой завесой фантазий. Но теперь эти причины уже утратили силу.