Щеки близняшек не то что покраснели – воспламенились. А я… а мне было все равно. Совершенно. Абсолютно.
– Госпожа Соули, я действительно не могу допустить участия ваших сестер в охоте.
Мы с мамулечкой вздрогнули. Родительница подхватила вынутый из стены кирпич и проворно вернула на место. Я же застыла соляным столбом – даже дрожать перестала. Щеки пылали, уши горели факелами. О Богиня! Только не это! Я не смогу посмотреть ему в глаза после того, что услышала! Я… я…
Девочки вспыхнули как по щелчку пальцев. Не от смущения – от досады.
– И ты… победил. – Оборотень шумно втянул воздух, оглядел притихшую свору подданных. Сказал, повысив голос: – Человек победил!
О Богиня! Конечно, задушу! Если раньше сама не помру. От страха.