Сафар приосанился. Ему как бальзам на сердце пришлись эти «мы» и «лучше».
Кто самый опасный из оставшихся? Уж верно не здоровила. Этот только думает, что он козырной туз, на самом деле на валета тянет, самое большее. Нет, первый и есть первый кандидат. Он не самый опасный, он быстрее всех соображает, иначе не был бы вожаком. И его-то выпускать ни в коем случае нельзя.
— И окажетесь неправы. Оно касается вас тоже, равно как и всей команды.
— Кто и с какими целями мог ударить таким пятном?
Я был нежен, как луч восходящего солнца, и деликатен, как кисточка номер два из беличьего волоса. Я делал комплименты Моане и ее учительскому мастерству. Я пел дифирамбы выдержке Моаны и восхвалял ее решимость преподавать, невзирая на все препятствия. Я льстил ей так, что известная лисица повесилась бы от зависти на той самой ели, на которой сидела ворона с сыром.
На этот раз Сафар чуть не выронил из рук заготовку от сдерживаемого смеха.