— Сам нагадил — сам и убирай. Взял — и всех этих трупаков в машину. Ручками. Самостоятельно. Лично. Сложил в барбухайку. Потом мину поставишь и подорвешь. Типа случайность. Ясно?
Черт! Год позавчера исполнился, а он на кладбище не сходил. Совсем из головы вылетело. И свечку в церкви поставить необходимо. Веришь не веришь — положено. Хуже не будет. Ему плевать, не для собственного успокоения делается, — но вдруг там польза? Если грешники попадают в ад, то ей обязаны предоставить рай. Пусть и атеистка была и все-таки жила для других. Не только про него речь. Бывшие воспитанники ее не забывали, писали, заезжали, а это не так часто случается.
В глубине души он прекрасно знал: на таком уровне юморить никто не станет. Во всем этом идиотизме наверняка есть какой-то непонятный смысл, и сейчас его совершенно не ко времени сорвало демонстрировать отношение. Все сразу наложилось — и нервы, играющие с утра от «афганца», и непонятные обещания вперемешку с полуприкрытыми генеральскими угрозами, и гашиш. Давненько он этими вещами не баловался. Собственно, и не вспоминал даже после госпиталя. Все хорошо в меру, а он свою прекрасно знал. Одно дело погулять в компании таких же солдат после дела, совсем другое — когда у тебя семья и дети.
— Сейчас, — обрадовался Сашка, — проходите.
В последнее время он регулярно по поводу и без повода негодовал на зажравшуюся буржуазию. Такое впечатление, что зависть заела. Большой специалист по автоматическому переключению передач потолкался на рынке, послушал разговоры, а сам и не пробовал ездить.
— Жаль, — отодвигая тарелку, сознался, — не часто бывает. А скоро совсем не будет.