— Ну-ка вставай, — приказала, хватаясь за воротник.
— Так, — задумчиво подвела итог Карина, — пришло время поделиться собственными успехами. Выкладывай.
— Как, как. Умер. Не мальчик уже был. А сын его каким-то израильским начальником стал. На большом заводе — видать, передалось инженерное воспитание. Внуки есть, как бы сводные мои братья. Я толком не знаю, стороной дошло. Хуже — здешний. Еще как бы ноги таскает, да ведь не тот. И жена у него другая, и дети. Все по твоим словам. Буквально так и есть. Неплохо живут, но говорить-то не о чем! Чужие люди. И знаешь что? Бабка моя с ним никогда не встречалась, и сына у нее никакого не было. И меня соответственно с сеструхой. Всю жизнь Людмила моя в школе проработала и так и померла без семьи. Видать, не нашла по душе никого. Вот такие пироги.
— «Скорую» вызови, начальник, — пробормотал тот, — терпежу нет. Болит.
— А мы при чем? — угрюмо спросил Миронов. — С Уха спрашивайте.