- Н-некромант?! - окончательно посерел тип, при этом мелко затрясшись, и я огорченно вздохнул.
- Они все были больны, - мрачно констатировал я очевидное.
Убедившись, что морда действительно моя, я успокоился и, наскоро смыв с себя это зеленое безобразие, старательно натер кожу настоем из игольчатых слизней, чтобы приобрела благородную и чуть больше, чем аристократическую, бледность. Сверху присыпал пудрой, чтобы скрыть остатки неприятной зеленцы. Затем тщательно подвел глаза угольком. Заложил под нижнее веко толику раздражающей мази и, дождавшись, пока жжение в глазах станет нестерпимым, аккуратно капнул нейтрализующим раствором. После чего убедился, что белки благополучно покраснели, и довольно кивнул: то, что надо.
У меня недобро сузились глаза, зловеще клацнули клыки, а на кончиках жвал заблестели крохотные капельки яда.
Проходя мимо покосившегося частокола, в котором местами зияли громадные дыры... глядя на повисшие на одной створке двери в домах и на сами дома, которые выглядели так, словно были готовы вот-вот рухнуть, я со странным чувством понимал, что запустение прочно обосновалось в этих местах задолго до того, как тут поселилась нежить. Даже тщательно распаханное поле, которое мелькало по другую сторону от деревни, и виднеющаяся на излучине реки старая, но еще крепкая мельница, не помогли избавиться от этого неприятного ощущения.
- Нет, Гираш, - вдруг несильно вздрогнул таракан. - Не надо. Ты ведь знаешь - мне запрещено помнить. Может, я лучше расскажу тебе о том, что разнюхал?