Так что в задницу все войны. Наше дело либо понтово-политическое, либо партизанско-сталкерское. «Всех разогнал, — с чистой совестью транжиры подумал я. — Людей больше нет, оружия нет, все силы задействованы».
— Уходим, пока группа сопротивления не выскочила.
— Кому и тараканы интересны… Собрали, целый гульбарий, Сомов особо старался, да, Миха?
Сейчас подобный крейсер будут провожать с матами и едкими смешками про кретинов, с криками: «Гады!», плевками в спину и остроумием в социальных сетях — вот так изменился мир и мы в нем. Столь сильно изменились, что любая мысль о Прорыве через кокон у обывателя вызывает лишь злость и шкурные мысли: «Куда деньги тратят, сволочи, лучше бы айфонов дешевых наклепали!» — и: «Кормильцев забираете, кто тут работать будет?» Мы настолько забыли о Мечте, что любой вспомнивший о ней становится нам отвратителен.
Я пожал плечами. Отвлекать себе дороже, потом на нас и свалит.
— Как? — удивился Гоблин. — Глазами мазнул по берегу, да и все. Пацаны, вы по делу спрашивайте. А то, вижу, не прорубили картинку. Две недели назад они ходили втроем со Старшим, на той самой лодке, что я утопил. Взяли самое ценное, десять нарезных стволов, все остальное оставили. По ходу, скрысятничать кто-то решил. Да и не взяли бы на такой лоханке большего: еще назад идти, одного бензина брать… Вот и все, что успел.