Волна появляется, однако. Судно начинает покачивать, кончилась лафа.
— Объект ближе… пять километров, — подумав, сообщил нам шкипер по СПУ. — Ленни пошла к вам с приборами, встречайте.
В оконцовке мы прислонили к стене будки горку наломанного хвороста. Со стороны посмотреть — песня! На крыше стоит штырь антенны, на флагштоке висит в безветрии родной флаг. От будки в кусты воздушкой уходит провод к генератору, по идее где-то там же разумно поставить туалет и душ, в шести метрах от поста под дорогой в маленьком каменном тоннеле бежит прозрачный ручеек, дальше петляющий по зарослям к заливу. Гордость строителей — настоящий светофор о двух светодиодных фонарях на углу будки. Желтого цвета Хвостов в приборе не предусмотрел. После деревянных работ настал черед привезенных с собой пустых мешков. Тут такой нюанс: песок в смеси с гравием здесь можно было добыть только одним способом — спереть ценную смесь у Смотрящих, то есть отжать сырье у отсыпки магистрали. Что мы и сделали. Мешков оказалось маловато, но брустверы в три ряда с двух сторон встали; в принципе этого вполне достаточно, если успеть вовремя упасть за преграду… На «подъездных» стенах хибары повисли распластанные бронежилеты: лень же таскать их целый день личному составу, а так — какая-никакая защита.
По улицам Мертвого Города переселенческий караван шел шумно, особо не торопясь и не скрываясь, бойцы уселись повыше, гордо стреляя на каждое подозрительное движение. Впрочем, уже ученые, псы предусмотрительно попрятались. У въездных каменных ворот Сомов повозился с маркером черного цвета и воткнул табличку, на которой было написано… впрочем, вы же знаете, что там может написать Гоблин.
Оба пулемета уставились на вершину скалы, взяв на мушку черную птицу.
Резко маневрируя влево, лодка, словно сорвавшись с поводка, помчалась вдоль берега.