— Что, Юр, башенку себе заберешь? Самая высокая точка.
Остатки герильяс мне и даром не нужны. У них был Шанс, очутившись на Платформе, воплотить свои идеалы про «Куба — любовь моя». Они пошли другим путем, привычным, значит, люди конченые. Обиженные жены мне тоже не нужны: никакой идеи наращивания массы абы как и абы кем нет, пятнашек бы собрать… Да и среди крестьянства вокруг Доусона в сто раз больше годных людей, если уж на то пошло. Кстати, дай тем же румынам пару стволов — и они сами вычистят остатки герильяс с должной свирепостью, за все хорошее. Но я румын на щит поднимать не буду.
Сомов сдернул и бросил нам концы, поднял вверх кулак.
— Чисто на приборе, — отозвался в наушниках Костя. — В окнах никого, пятен не вижу.
Разница в базах? Да их всего-то две штуки было: капитализм и коммунизм.
— Отставить, Стародубцев, ты че, в метро? Стороны света скажи, боец!