— Вы из-за пирога так нервничаете? — невинно интересуюсь я. — Так я ж могу вернуть, — отламываю ложкой кусочек побольше и придвигаю ему остатки вкуснятинки, — я не жадная.
Вскрикнув от неожиданности, повернула голову и встретилась со взглядом очень злых, почти синих глаз. А дальше все смешалось в какую-то кучу кадров: Алекс перепрыгивает с подлетевшего вплотную скуа, резко двигает меня в сторону, и хаен срывается вниз, чтобы через долю секунды довольно заурчать, ощутив руку хозяина. Да, знаю, что это бред, но такое ощущение возникло, словно хаен живой. Алекс нажал на что-то, и двери герметично закрылись, затем автоматика пристегнула меня к креслу, и хаен завис.
Меня донесли до лифта, аккуратно опустили на прозрачный пол, и мы поехали вниз. Я обиженно молчала, Алекс смотрел куда-то вдаль.
— Эх, где наша не пропадала, там наша еще пропадет! Где твоя заноза сердечная?
Попсиховала, конечно, пошвырялась всем, чем нашла, потом села на кровать, включила Tixer, набрала номер Пита. Через пару секунд на меня взглянул мой пухлый друг. Под глазом у него красовался внушительный красный отпечаток кулака — будет синяк.
— Лика, — крикнул Алекс вслед мне, уходящей и застегивающейся, — подожди.