Однако вспоминать, как летят в лицо метательные ножи, а в качестве защиты — лишь своя ладонь, прикрывающая глаза, было почти также неприятно, как и занесенный для удара меч отца. Вот Альмар и старался не вспоминать. Ни о начале знакомства с Курумо, ни о том, что ему предшествовало. И ни в коем случае не вспоминать маму, братьев, крохотную сестренку. Не вспоминать дом. Не вспоминать отца. Особенно отца. Последние минуты в храме Солнечного перечеркнули все десять предыдущих лет, когда Альмар был любимым сыном и наследником. Всю предыдущую жизнь.