— Один остроухий, ни с кем ни играть, ни разговаривать не хочет! Вредина!
— Какое тебе дело до того, жив ли мой ребенок? — спросил он ровно. — Он тебе никто.
— Не придирайся, — отмахнулся полукровка. — Я образно. И чтобы какая-то колдунья неизвестного происхождения, даже не обученная магичка, а просто колдунья, сумела наложить смертное проклятие на сильнейшего Темного…
— Иди-ка к себе, парень. Сомневаюсь, что сегодня ты на что-то сгодишься.
Мужчина провел его через весь храм, почти пустой сейчас, во внутренний двор. Жестом указал на скамью и сел рядом, готовый слушать. И стоило Альмару начать, как слова полились сами, обнажая все страхи и переживания последних недель. Говорить с жрецом оказалось неожиданно легко: внимательный добрый взгляд внушал доверие. Казалось, жреца искренне интересовала история молодого Темного.
— Твоя техника сильно улучшилась. Отчего бы это?