— Я не могу, я Арону и за себя, и за брата должен, — привычно возразил полукровка. Дед уже не в первый раз начинал подобные разговоры, вот только о нечеловеческой природе Тонгила заявил впервые.
— Я… Светлейший, я… — эльф замолчал и потом жалобно продолжил. — Я не знал.
Флейта? Арон моргнул. Флейта была лишней. На далеком севере, где он родился, где бродил по отмелям, где плавал в ледяном море, никто не играл на флейтах. И… откуда взялась чушь про сдаться и умереть? Арон никогда не сдавался. О, он мог проиграть, мог потерпеть поражение, мог притвориться побежденным и смирившимся. Но по настоящему — не сдавался никогда.
— Я должен сочувствовать или радоваться? — спросил северянин мрачно.
Ресан посмотрел на защитника, не зная, чего ожидать, и какой ответ наилучший.
— Что больше всего тебя пугает, Риен? — Арон говорил мягко, чтобы не спугнуть мышку, наконец подошедшую к нужному куску сыра.