Журналистка резиновым мячиком вылетела из кресла и бросилась к Фандорину. Судя по такой эмоциональности, рукопожатия было явно недостаточно. Устыдившись своей британской замороженности, Николас на ходу перестроился и развел руки в стороны, готовый заключить Дюймовочку в объятья.
– Вот, опять лязгнуло! Господи Боже, неужто мне в могилу пора? Пожить бы еще, а, Господи?
Фон Дорн наморщил лоб, пытаясь угадать, к чему клонит аптекарь.
Так-то оно так, но москвичи, кто подогадливей, за день перед тем, как на правеж идти, заглянут на Палашевку, где палачи живут, да поклонятся кату деньгами или сукном, и тот дает за подношение кусок жести – положить за голенище. Тогда ничего, можно и под батогами постоять.
Тут уж он обернулся – и увидел нечто невероятное.
– Откуда вы знаете, что митрополит прочел ваши записи?