– А я че, без понятий живу? – обиделся вояка. – Просто не успел еще… И вы тут со своим ППШ нервы мне мотаете.
А уж про местные автомобильные понты с «хождением кругами вокруг ласточки» и проблеском очей в ожидании падежа прохожих в состоянии крутой зависти от твоей новой тачки да блатняк во всех маршрутках и говорить нечего. Чисто деталька, сущая мелочь – но мне этого хватило. Я не говорю «в Сочах», геноссе. Тыкать в это Гарика не стоит.
– Зря наврали, – заметил я, облизнув губы. – Плохо щенков учишь, аксакал.
– Эй, кабардинец! Здесь прячешься, да? Вставай, пошли, че замер черепахой?! Армянка будет тебе руку оживлять. Древними способами, у вашего народа таких нет.
– Заревел лось! Да ладно, я ж типа за заботу… И про «ровность» ты зря, – обиделся Степанов. – Работаем честно, выкладываемся.
Я вскинулся, глянул: впереди, с левой стороны, на дальнем уличном фонаре в три рожка висел силуэт повешенного.