Кроме этого мне попался еще один вид местных хищников — бурый медведь. Очень голодный и агрессивный, он напал на меня из засады, распорол в клочья рукав балахона и оставил на руке глубокие царапины от когтей. А все потому, что я не смог попасть копьем прямо в сердце и раненый зверь опрокинул меня на землю. Но кинжал выручил и на этот раз, поэтому косолапый мишка сдох прежде, чем успел добраться до моего горла.
Жаль только, это не распространялось на насекомых, летучих мышей, змей и прочих мелких тварей, привыкших больше полагаться на слух и зрение. К последним относились колобки, которые оказались совершенно безбашенными и отказывались демонстрировать малейший проблеск инстинкта самосохранения, бросаясь на меня сразу, как только замечали. С ними приходилось быть очень осторожным, ведь в домах иногда обнаруживались весьма многочисленные выводки этих зубастиков.
Те оказались довольно умелыми воинами, поэтому организованно отбили нападение небольшой стаи, однако шум схватки привлек внимание остальных хищников, которые тоже постепенно переходили от ночного к дневному образу жизни. (Еще бы им не перейти, халявную кормежку-то я обеспечивал только в светлое время суток!) Против толпы голодных хищников люди продержались недолго. Они успели завалить нескольких зомби, обезьян и собак, но потом начали нести потери и попытались отступить к ближайшему дому.
Вдоволь повеселившись, спутники объяснили мне, что у искателей существуют свои традиции и правила поведения, основанные большей частью на суевериях. Так, к примеру, говорить коллегам на Проклятых землях нечто вроде «свидимся» или «до встречи» — плохая примета. Искатели верят, что таким образом можно обидеть Хинэль, бросив ей вызов, то есть нахально заявив о своей уверенности в том, что эта встреча состоится.
— Рад за тебя. Только говори, пожалуйста, тише. У меня голова раскалывается.
Очнувшись, я не сразу понял, где нахожусь, но потом принюхался и сообразил, что лежу на полу все той же камеры. Судя по окружающей меня темноте, рождавшей ощущение дежавю, в отключке я провалялся больше двух часов. Мое состояние было отвратительным. Все тело болело, а ребра и лицо — в особенности. Попытавшись подняться, я издал слабый стон и решил повременить с этим.