– У меня нет времени изучать местные особенности универсала и нет желания погружаться в приотские реалии, – отрезал Помпилио.
К скрипу и голосу добавилось довольное мужское похрюкивание. Орнелла скривилась, словно прихлопнула лейбернального клеща-вонючку, и потянулась за чашкой остывшего кофе.
– Как Селтих? – после короткой паузы осведомился Абедалоф. – Возгордился? Задрал нос? Отрастил себе крылья?
Он вскинул руки, попытавшись в последний раз защититься от дурного известия, судорожно передохнул, отошёл от девушки и упал в кресло. Именно упал.
Помпилио спокоен до отрешённости, он видит только цели, не более, но видит их задолго до того, как цель понимает, что она – цель. Он слышит шаги и дыхание, клацанье затворов и щелчки предохранителей, чувствует запахи, все запахи: аромат из кухни – рыба со специями; кожа – ремни и ботинки; оружейная смазка, дерево мебели, краска свежих газет, вино из гостиной… Но прежде…
– Пассажирский? – ахнул Адам. – Вы, сволочи, подрядились взорвать пассажирский поезд?