– Позволите личное мнение, синьор Винчер? – озабоченно осведомился секретарь.
Левый берег Оскервилля ухает артиллерийскими разрывами и горит в алхимическом огне. Левый берег пал, и теперь нужно драться за мост, не позволить ушерцам взять его и отрезать застрявшие на том берегу части. Нужно успеть к мосту!
Целующиеся полковники, пусть и разнополые, зрелище для любой армии редкое, даже нежелательное, но находящиеся на пирсе военные – и лётчики, и пассажиры, и швартующие паровинг нижние чины – старательно не замечали Драмара и Киру. Ну, подумаешь, встретились заместитель командующего по разведке и командир авиационного соединения? Радуются, давно не виделись.
Первые атаки были очень серьёзными, потери землероек исчислялись сотнями, ушерцы даже предприняли несколько удачных прорывов, выпрямив в нескольких местах линию фронта. Но потом у приотцев появились противогазы, защитные костюмы, и теперь атаки алхимиков не имели особого военного смысла. Они лишь держали землероек в постоянном напряжении. Изматывали. Доводили до исступления.
Её лицо трудно было назвать красивым, но ещё труднее – не назвать.
Десять месяцев из двенадцати знаменитые приотские озёра напоминают гигантские тарелки супа; не формой, конечно же, а необыкновенным спокойствием содержимого. Ровная до невозможности гладь кажется нарисованной на широкой груди континента, едва рябится на ветру, и даже война не могла её растревожить. Да и на что способна война? Сбросить в голубую воду бомбу? Устроить над идеальной поверхностью сражение? Изгадить кровью?