– Взгляд после сражения усталый, но в чёрных смелых глазах пронзительно сияет победительный огонь. Идеальная причёска, элегантный месвар, пошитый с изысканной скромностью, отсутствие драгоценностей…
– Займём оборону и постараемся не допускать в вагон посторонних до самого Убинура. – Вельд ободряюще улыбнулся. – Но я рекомендовал бы вам разбудить супругу и детей.
И чтобы «эти», которые «прислуживают», твердо понимали своё место, все диверсанты были одеты в офицерскую полевую форму, носили на рукавах нашивки Генерального штаба и имели право отдавать приказы любому приотцу из приданной роты.
– Это многое объясняет, – вновь рассмеялся Селтих. И серьёзно продолжил: – С исполнителями разберутся настоящие патриоты, которых мы используем втёмную. Они нагрянут после того, как всё случится, и расквитаются с гадами.
– Жаль, что не застрелила, – посетовал маршал и таким образом откровенно поведал о том, что творилось у него на душе.
Устраивать покушения в Унигарте они пока не рисковали: опасно, к тому же Помпилио предоставил достаточно возможностей за пределами Длинного Носа. Теперь, конечно, и Дагомаро, и Тиурмачин готовы были действовать без оглядки, атаковать хоть в Унигарте, хоть в его окрестностях, но адиген принял меры: вот уже две недели не высовывался с виллы, которую тщательно охраняли лингийские егеря. А по некоторым данным, солдатики были переодетыми гвардейцами из полка личной охраны дара Антонио, о которых говорили, что половина из них бамбальеро, а с остальными лучше не связываться.