– Ну, Иван Федорович! о чем же вы говорили вдвоем с барышней? – спросила дорогою тетушка.
Девушки между тем, дружно взявшись за руки, полетели, как вихорь, с санками по скрыпучему снегу. Множество, шаля, садилось на санки; другие взбирались на самого голову. Голова решился сносить все. Наконец проехали, отворили настежь двери в сенях и хате и с хохотом втащили мешок.
– Очень рада, государыня моя, что имею честь лично доложить вам мое почтение. А вместе с решпектом позвольте поблагодарить за хлебосольство ваше к племяннику моему Ивану Федоровичу, который много им хвалится. Прекрасная у вас гречиха, сударыня! я видела ее, подъезжая к селу. А позвольте узнать, сколько коп вы получаете с десятины?
– Однако ж, черт возьми, земляк, ты, видно, ее соломою кормил!
– С ума спятили вы, хлопцы! Где видано, чтобы человек сам у себя крал что-нибудь?
– И не думай, сват! Ты не знаешь, верно, что случилось с покойною тещею моей?