Я же торопливо взбежав по лестнице, проскользнула в двери и почти бегом отправилась в душ.
Всем молча и осторожно последовали за магистром, и только я стояла, оглядываясь во все стороны, в поисках Счастливчика.
– А действительно! Что вы себе позволяете, милейшая?! – в следующее мгновение глаза его затуманились и мы услышали визгливое и с шипящими нотками: – Семь золотыххххх!
А я вновь вгляделась в записку. У Юрао, как и у всех гномов, имелась одна особенность – в конце своих посланий они ставили роспись. А роспись гнома не подделает даже самый кропотливый эльф, так как гномы расписываться учатся с детства, и куда императорским вензелям до гномьей росписи – и вензеля подделать проще. И глядя на имя офицера Найтеса в конце записки, я точно видела – писал не Юрао.
Кентавр остановился, удивленно оглянулся на меня, и даже уши торчком встали.
– Знаешь, у мужчин принято в ситуациях, когда они не справляются морально – отправиться в таверну, напиться до беспамятства и просто забыть обо всем… Риан так никогда не умел. Он не может забыть и оставить, он должен во всем разобраться до конца! – взгляд на меня и с намеком: – Меня очень беспокоит тот факт, Дэя, что вы во многом похожи. Вот, ты даже пить отказалась. Тебе ведь плохо сейчас, Дэя, очень плохо… но вместо того, чтобы расслабиться, посмотри как ты сидишь – зубы сжаты, спина напряжена, глаза пристально следят за мной… Как же ты мне Риана напоминаешь.