— Сиди! — Надо бы установить хорошие отношения со служителями закона. Ну или хотя бы познакомиться для начала. — Мы еще заказ не доели, это раз, а хозяин сегодня угощает, это два! Ведь так?
Я медленно, с чувством глубокой ненависти к сказавшему эти слова, магам, артефактам и всему миру в целом, повернулся к своему пока еще не видимому собеседнику. Метрах в пятнадцати от меня стоял эльф. Классический. Остроухий, в зеленой одежде, делающей его малозаметным среди леса, и с натянутым луком в руках. Наконечник стрелы, кстати, был далеко не обычным, если, конечно, представители этой расы поголовно не носят на вооружении предметы то ли из прозрачного камня, то ли из мутного стекла.
— Думаю, сначала проверят на ориентировки и допросят, — пожал плечами волшебник. — А так да. Если, конечно, никто из гвардии не пожелает выслужиться, раскрыв опасный заговор, за членов которого мы вполне сойдем. Кстати, когда вещи вернут, советую не очень-то пристально пересчитывать деньги и ценные мелочи, а то враз окажешься кругом виноват.
— Объект немедленно рассыпается на мельчайшие элементарные составляющие, — обрадовал меня волшебник. — Но чтобы подобное произошло, тянуть силу из него должны два-три архимага. Снизить значение содержащейся в обычных вещах энергии практически невозможно. А потому часто наблюдается некоторое превышение постоянного уровня, которое, натренировав разум и волю, можно использовать по своему усмотрению. Это и называется магией.
— Твой организм по какой-то причине может похвастаться серьезной устойчивостью к магии, — обрадовал меня Грайден. — Вероятно, тут все дело в наличии не совсем обычных предков. Утопить русалку, простудить морозного великана или же заставить обжечься ифрита в принципе невозможно. Вот только почему наследство иных рас проявило себя так странно, даровав общую сопротивляемость? Ведь даже у полукровок обычно наследуется лишь чуть большее сродство с одной единственной стихией, похвастаться которым мог один из родителей.
— Король — козел! — повторил принц. Интересно, сколько ему лет? Шестнадцать? Пятнадцать? Меньше? — А еще бессердечная жестокая скотина, выживший из ума интриган и, к сожалению, действительно мой родитель, если мама ему не изменяла, на что, признаться честно, искренне надеюсь.