Пёс ткнулся Лауриню носом в ладонь, тщательно обнюхал, посмотрел пристально, удовлетворился осмотром и снова вывалил язык, ухмыляясь во всю пасть. Нрав у него оказался добродушный, а в целом, складывалось у меня впечатление, Фанно был склонен к иронии.
– Вполне, – пожала я плечами и налила еще. – Ничего удивительного, я бы на вашем месте тоже меня возненавидела. Но, вижу, вы научились держать эмоции в узде, раз уж ухитряетесь работать со мной…
– Да, вы уже упоминали, – сказала я. – На то и мог быть расчет. Далее… Вы не слишком хорошо разбираетесь в лошадиных статях. Знаете, как говорится: если что-то выглядит, как кошка, мяукает, как кошка, то, скорее всего, это и есть кошка. А если лошадь выглядит как вейрен, то…
– Госпожа Нарен! – расплылся он в улыбке. – Вы здесь? Какими судьбами?
– Пожалуй, если подумать, нечто знакомое в ее облике есть, но что именно, я понять не могу. И вспомнить, где я ее видел – если видел – тоже.
– Так вот, – сказал Таной, пристально глядя на меня. Я невольно вспомнила деда: у него точно такие же непроницаемые черные глаза, да и у меня самой тоже. Что значит кровь! Которое поколение, а наследие рабыни-южанки, начинательницы нашего рода, дает о себе знать. – Оно бы ладно, зимой часто полыхает, да только, госпожа Нарен, у меня три склада сгорело!