– Ей-богу-с, не могу… я уже имел случай… – проговорил Иван Федорович с запинкою.
– Какую же тебе песню спеть, моя ясная панночка?
После сего последовало всеобщее лобызание. Когда же уселись в гостиной, то старушка хозяйка начала:
– Ремешки? – спросил цыган, поглядывая на находившуюся в руках его узду.
– Отворотился хоть бы в сторону, когда хочешь чихнуть! – проговорил дед, протирая глаза. Осмотрелся – никого нет. – Нет, не любит, видно, черт табаку! – продолжал он, кладя рожок в пазуху и принимаясь за заступ. – Дурень же он, а такого табаку ни деду, ни отцу его не доводилось нюхать!
Огонь принесли, дверь отперли, и голова ахнул от удивления, увидев перед собою свояченицу.