— Сам ты «ара». Грузин я, так что, в самом крайнем случае — «батоно». Но лучше — Реваз Анзорович, хотя, можно просто по имени. А вообще — да, ходят, а еще — кушают. Причем, нас кушают, — согласно кивнул врач.
Понятное дело, подмять под себя все у нас не получилось, да и не ставил я перед нами такой цели. Просто не уволокли бы мы такую кучу одни. За один только «узкий» момент переживал, но вопрос о повторном переделе семнадцати УАЗов, на которые мы, прибыв первыми, с наглыми физиями наложили лапу, ни «собры», ни долгопрудненцы с подольцами даже не поднимали. Мы ведь совсем уж наглеть не стали и, когда они подъехали, как раз были заняты тем, что все остальное: ящики с патронами, гранатами и гранатометными выстрелами, пистолеты, автоматы, сумки с бронежилетами и шлемами, коробки с радиостанциями по-честному растаскивали на четыре равные кучи. Словом, вышло вполне по совести и справедливости. Но сколько ж тут всякого добра! Никогда себя считать слабаком повода не имел, но тут — выдохся. А все из-за электричества, вернее — его отсутствия. Раньше-то все проще было: поставил все нужные тебе ящики на погрузчик-«рохлю» и потащил к лифту, на нем спустился на первый этаж все на той же «рохле» по специальному трапику — прямо в кузов грузовика. А вот теперь так не выйдет — электричества нету и лифт не фурычит. Вот и приходится все по лестнице вручную вниз тащить. А потом, по второй лестнице, чтоб на той, по которой с вещами вниз идут, толчеи не создавать, снова вверх, за новой партией. Натуральная муравьиная тропа!
— Что-то я недопонял, товарищи, — в глазах полковника видна ирония, — как так вышло, что при целом живом министерском капитане у вас на вверенном объекте старшим почему-то гувэдэшный омоновский прапорщик оказался?