Сашка переобулась и сдала коньки в прокат.
— Староста, — сказала Лиза с непонятной интонацией. — Твоя фамилия Коженников?
— Хорошо, — Иван облизнул губы, чего на морозе делать не следует. — Отлично.
Костя качнулся вперед-назад, вдруг так ясно напомнив Фарита Коженникова, что Сашке стало не по себе.
— Три, — сказал Костя. Он был очень бледный, в ярко-красных пятнах.
Той ночью бабье лето кончилось, как от удара молотком, и наступила холодная ветреная осень. Окна и форточки теперь были закрыты наглухо, но из щелей дуло, от сквозняков качалась лампа под потолком, и ветер завывал под дверью, как в печной трубе.