— Ты говоришь, будто ты моя мать, — сказал Егор.
Камень и облупившаяся штукатурка. Плети винограда и плюща, протянувшиеся по водосточным трубам. Герань в подвесных вазонах. Сашка вертела головой: вот трехэтажный особнячок, похожий на замок, с уютными алебастровыми химерами. Вот унылое бетонное строение со старинными промышленными кондиционерами, навешенными на окна снаружи. Вот деревянная развалюха, на крыше которой успела подрасти молодая березка.
Первокурсники зашевелились, запереглядывались, потом нехотя потянулись ближе к сцене. Сашка и Костя пристроились во втором ряду с краю, поэтому все, пробивавшиеся к середине ряда, спотыкались об их ноги.
— Сашхен, за тебя, доченька. Будь здорова, и пусть все у тебя получается.
— Самохина! — окрик прозвучал, как удар. — Я никому не разрешал открывать книгу!
Она запнулась. Не хотелось вслух говорить то, что вертелось на кончике языка.