Аккомпанируя тягучему однообразному тону наших дней, недель, месяцев, лет.
Потоки льются под землёю, по трубам, они канализируют поверхностную цветущую жизнь.
Но тут хозяева двинули лишку. Они потянулись за своей главной дубинкой против Пятьдесят Восьмой— за блатными. (Ну в самом деле: зачем же пачкать руки и погоны, когда есть социально–близкие'?)
я крестился двухпудовой гирей, — но два надзирател повисли на руках… Однако следствию было не до меня: такое шатание–топтание пошло в 53–м году по МВД. Срока мне не дали, дали волчий билет— статья 47–Г: «уволен из органов МВД за крайнюю недисциплинированность и грубые нарушения устава МВД». И с гауптвахты дивизиона— избитого, измороженного, выбросили ехать домой… Освободившийся бригадир Арсен ухаживал за мной в дороге».
А что же делать? Если бригаду неотклонимо навязывают как форму существования — то что же делать? Приспособиться как–то надо? От работы гибнем, но и не погибнуть можем только через работу. (Конечно, философия спорная. Верней бы ответить: не учи меня гибнуть, как ты хочешь, дай мне погибнуть, как я хочу. Да ведь всё равно не дадут, вот что…)
Вечером рассказывают: и Батанов тоже бежал на рывок, на машине. Подстрелили машину.