— добыча радиоактивных элементов (уран и радий — под
Рогинский Григорий Константинович (1895-?)— помощник Н.В. Крыленко (см.) на процессах: Шахтинском, «Промпартии», «Союзного бюро меньшевиков», зам. прокурора СССР А.Я. Вышинского (см.), з/к с 1939, осуждён в 1941 на 15лет—I: 368
с 1925 по «делу лицеистов» (Соловки)— II: 36 Сигачёв Сергей Петрович (р. 1947) — историк — II: 481 Сигида Надежда Константиновна (1862–1889, покончила с собой) —
Состав захваченных в 1937–38 и отнесенных полумёртвыми на Архипелаг так пёстр, причудлив, что долго бы ломал голову, кто захотел бы научно выделить закономерности. (Тем более современникам они не были понятны.)
Сейчас–то бывших зэков да даже и просто людей 60–х годов рассказом о Соловках, может быть, и не удивишь. Но пусть читатель вообразит себя человеком чеховской и послечеховской России, человеком Серебряного Века нашей культуры, как назвали 1910–е годы, там воспитанным, ну пусть потрясённым Гражданской войной, — но всё–таки привыкшим к принятым у людей пище, одежде, взаимному словесному обращению, — и вот тогда да вступит он в ворота Соловков — в Кемперпункт. Это — пересылка в Кеми, унылый, без деревца, без кустика, Попов остров, соединённый дамбой с материком. Первое, что вступивший видит в этом голом, грязном загоне— карантинную роту (заключённых тогда сводили в «роты», ещё не была открыта «бригада»), одетую… вмешки! — в обыкновенные мешки: ноги выходят вниз как из–под юбки, а для головы и рук делаются дырки (ведь и придумать нельзя, но чего не одолеет русская смекалка!). Этого–то мешка новичок избежит, пока у него есть своя одежда, но, ещё и мешков как следует не рассмотрев, он увидит легендарного ротмистра Курилку.
На третьи сутки приходит самый настоящий конвой с карабинами, нам дают расписаться, что мы получили деньги на дорогу и на еду, дорожные деньги тотчас у нас отбирает конвой (якобы— покупать билеты, на самом деле, напугав проводников, провезут нас бесплатно, деньги возьмут себе, это уж их заработок), строят нас колонной по двое с вещами и ведут к вокзалу опять между рядами тополей. Поют птицы, гудит весна, — а ведь только 2 марта! Мы в ватном, жарко, но рады, что на юге. Кому–кому, а невольному человеку круче всего достаётся от морозов.