Васильев–Южин (Васильев) Михаил Иванович (1878–1937, расстрелян)— член Коллегии НКВД РСФСР (1919–21), пом. прокурора Верховного суда РСФСР (1921–24), зам. председателя Верховного суда СССР (1924–37), член суда на Шахтинском процессе—I: 261, 347; II: 33
Мертвецов, ссохшихся от пеллагры (без задниц, женщин— без грудей), сгнивших от цынги, проверяли в срубе морга, а то и под открытым небом. Редко это походило на медицинское вскрытие — вертикальный разрез от шеи до лобка, перебой на ноге, раздвиг черепного шва. Чаще же не анатом, а конвоир проверял— действительно ли зэк умер или притворяется. Для этого прокалывали туловище штыком или большим молотком разбивали голову. Тут же к большому пальцу правой ноги мертвеца привязывали бирку с номером тюремного дела, под которым он значился в лагерных ведомостях.
И мне, подпольному поэту, отказало чутьё: я не понял тогда, что со сцены звучат стихи ещё одного подпольного поэта (да сколько ж их?!), но более гибкого, чем я, более приспособленного к гласности.
Это— верующие. Кто сопротивлялся новой жестокой волне закрытия церквей. Монахи, которых выбрасывали из монастырей. Упорные сектанты, особенно кто отказывался от военной службы, — уж тут не взыщите, прямая помощь империализму, по нашим мягким временам на первый раз — 5 лет.
Но если даже возникает какое–то сомнение в том, как зэки начинают существование, то в том, как они его прекращают, сомненья быть не может. Они умирают, как и все, только гораздо гуще и преждевременней. И похоронный обряд их мрачен, скуп и жесток.
Гомулка Владислав (1905–1982)— руководитель польских коммунистов (1943–48, 1956–70), з/к (1951–54) —II: 284