Но признаем уже и тут: если у Сталина это всё не само получилось, а он это для нас разработал по пунктам — он таки был гений!
Мне самому не нравится моя речь, вся выгода её только в выигрыше темпа.
— Лейтенант! Сходите на пост. Там должен быть капитан Воробьёв.
— А–а–а, б…дь, а вот не хотел? — и показал репродуктору излюбленный грубый русский жест, когда секут руку по локоть и ею покачивают.
— Если вы понимаете о любви, то докажите мне, что такое любовь. — (Он рассуждал о предмете знакомом: его дружно хвалили женщины, побывавшие с ним в близости, в лагере это не очень скрывается.)
Повели конвоиры Е–ва в тюрьму и говорят: «Если бы, браток, все такие были, как ты, — добро! Никакой бы войны не было, ни белых, ни красных!» Пришли к себе в казарму, собрали красноармейское собрание. Оно осудило приговор. Написали протест в Москву.