Серебристая вода Рейна покрылась легкой рябью. Гляди-ка, чертова погода опять меняется, целый день скачет, никак не устаканится. Низкие серые облака постепенно сменились кучевыми, темными, заряженными — точно, скоро опять с неба хлынет.
Деревья по левую сторону редкие, бухту частично видно, южное море мелькает солнечными бликами среди стволов. А вот справа… тайга здесь высокая, матерая, хотя проехать много где получится, будь на то желание беспечного ездока: расстояния между огромными платанами и вязами приличные. Подлесок же редкий, чаще коричневый, а не зеленый, вся земля усеяна старой листвой, солнечного света сюда проникает мало, гиганты боятся конкуренции, давят молодняк затемнением. Белки есть! И не просто, а белки-летяги! Как и положено, крупненькие. Несколько раз мелькнувшие в высоте крылатые силуэты напомнили мне нечто неземное, из зрелищной кинофантастики. Другой живности пока не видно, хотя птицы верещат на разные голоса.
Послышался рев накатывающей лавины. И по-нес-лась!
Большие ворота чуть просели, что ли, хорошо бы чуть отгрести. Я оглянулся в поисках большой ветки или палки, но Мишка ждать не захотел — мощно отодвинул земельку самими воротами, вот же силища у человека. Завалив в темное сухое помещение, мы застыли в полном восторге.
Париж неоднороден, ближе к Форту стоит шикарный major city, тут живут избранные, домики заметно нарядней. Настоящая жизнь — дальше, раскидана по долине гроздями домов, у каждого такого анклавчика свои специализации, свои ремесленные предпочтения. У нас в Посаде ничего подобного не наблюдается, все одинаковы по уровню комфорта. Правда, сам Посад несомненно столичен, с точки зрения жителей поселков.
— Как сказать, — усмехнулся Джай. — Черепахи не отменяют кракенов.