— И кто именно нам в этом смог бы помочь?
— Завещаю, батюшка, ваше превосходительство. Как есть завещаю! Только прости голову мою дурную. — Хитрец наверняка уже понял, что ничто ему не грозит, но все-таки не торопился подыматься. Пришлось вставать из-за стола, идти и помогать. По пути успел заметить вытаращенные от удивления глаза казачьего сотника и едва сдержал смех. Если после этого моего демарша по губернии не поползут слухи обо мне как о благодетеле народном, то я – угол дома!
— А! — обрадовался бийский гость. — А и чего же вы, батюшка губернатор, хотели? На то она и почта, чтобы путника на тракт выталкивать. Чай, они деньгу за перегоны имают, а не за сидельцев. На то и пища такая. У гостеприимца любезного и рыбы другие. Приглашу-ка я вас к другу своему закадычному и партнеру торговому. К купчине колыванскому Кирюхе Кривцову. Чай, не откажет гостя великого принять…
— Господи милостивый, зачем же так сложно-то? — возопил я. — Что ж вы, богоизбранное племя, все в лоб, как турок какой, кидаетесь! Наш государь император, в бесконечной мудрости своей, запретил иудейскому народу производить спиртное. Но ведь владеть и производить – это разные вещи!
Говорил твердо, но без напыщенности. Как старший офицер младшим. Смотрел внимательно, стараясь запомнить лица, но в глаза не заглядывал. И улыбался совсем чуть-чуть. Почти протокольно. Приехал работать, а не политесы разводить. Должны понять.